Отсюда следует, что Дажьбог воспринимался как сын Сварога, бога огня и был связан с солнцем.

Соответственно имени и функции восточнославянский Дажь-бог сопоставим с южнославянским божеством солнца Дабогом (или Дайбогом).

Как божество, связанное с основным источником жизни — солнцем, Дажьбог воспринимался как податель и распределитель благ. Эту функцию можно обнаружить в формулах молитв и бла-гопожеланий: «Дай, Боже!» Тема благополучия в связи с Дажьбогом звучит в новгородских поговорках: «Покучись Дажьбогу, управит понемногу», «Полно тосковать, Дажьбог все минет».

Образ Дажьбога сохранялся в украинских ритуальных песнях вплоть до начала XX века. Так, в одной из свадебных песен изображается монолог жениха-«князя» при встрече с Дажьбо-гом по пути на свадьбу. Появление образа Дажьбога в свадебной лирике указывает на его функцию покровительства браку. В обрядовой календарной песне, относящейся к весеннему циклу, Дажьбог посылает соловья замыкать зиму и отмыкать лето; здесь Дажьбог выступает как персонификация Солнца. В обеих песнях образ Дажьбога имеет продуцирующее значение.

В «Слове о полку Игореве» дважды употребляется выражение «Дажьбожий внук». Так здесь назван княжеский род Рюриковичей, русских князей, которые, согласно мифологическим представлениям, считались потомками солнечного бога.

Второе имя божества солнца в созданном князем Владимиром пантеоне — Xорс. Как олицетворение солнца Xорс выступает, например, в «Слове о Полку Игореве». Это имя, очевидно неславянского происхождения, довольно часто упоминается в древнерусских письменных источниках. Однако его явная чужеродность всякий раз приводила книжников к затруднениям в его написании: Xорса называли то «Гурсом», то «Гурком», то «Гусом», то еще как-нибудь. Об этнической и конфессиональной чужеродности Xорса для древнерусской традиции свидетельствует его определение в «Беседе трех святителей» (не позднее XIV в.) как «жидовина»: «два ангела громная есть: елленский старецъ Перунъ и Xорсъ жидовинъ».

Действительно, как установили исследователи, это божество было заимствовано из иранской мифологии. Так, персидское слово {xurроd} означает «сияющее солнце», а культ Солнца в государстве иранцев — Xорезме — был доминирующим. Таким образом, иранский Xорс, по сути, дублировал древнерусского Дажьбога.

В отличие от некоторых богов киевского пантеона, например Перуна и Волоса, с которыми связывались определенные социальные функции (воинская и хозяйственно-производительная) и соответствующие им группы населения (княжеская дружина и народ), Xорс отличался своим сугубо природным значением.

Xорс был не единственным заимствованным божеством в пантеоне князя Владимира. Причинам этого заимствования будет посвящена отдельная глава.

Стрибог

Из древних письменных источников о Стрибоге известно очень мало. В «Повести временных лет» и в проложном житии Владимира Стрибог упоминается в числе богов, изображения которых были установлены в Киеве в 980 году. В «Слове о полку Игореве» Стрибожьими внуками названы ветры: «Се ветри, Стри-божи внуци, веют с моря стрелами на храбрыя плъкы Игоревы».

Имя этого божества легло в основу довольно большого ряда географических названий: Стрибожь в Новгородской губернии, Стрибоже озеро, река Стрибожская — в Киевской губернии, село Стрибож — на Житомирщине. Известно также польское местечко Stryboga, что позволяет предположить, что Стрибог являлся общеславянским богом.

Вместе с тем роль Стрибога в славянском языческом пантеоне достоверно не установлена. На основании текста «Слова о полку Игореве» можно полагать, что Стрибог был связан с атмосферными функциями. Так, первые издатели этого памятника приписывали Стрибогу власть над ветрами.

В списке «владимировых» богов в «Повести временных лет» Стрибог следует за Дажьбогом. Исследователи давно заметили, что структура имен этих двух богов одинакова. Оба имени включают слово «бог», а первая их часть представляет собой глагол в повелительном наклонении: «даж(д)ь» от глагола «дать» и «стри» («простри») от глагола («простереть»). Однако ученые расходятся во мнении о характере Стрибога. Одни видят в нем благое божество, возводя его имя к понятию «возвышенный бог» (от древнеиранского Stribaya, «сеющий бог» (от праславянского *ster), «устроитель добра» (сближая со *strojiti). Другие исследователи, напротив, усматривают в Стрибоге «злую» сущность: не просто бога ветра, а сурового бога стихии, бури, вихря, противостоящего светлому началу, а также бога истребляющего, бога войны. Эти предположения основываются на материале «Слова о полку Игореве», где ветры — внуки Стрибога — губят полки князя, а также на возведении имени бога к праславянскому глаголу «стрити» (*sъtьri) — «уничтожать».

Соотношение Дажьбога и Стрибога — одинаковая структура имен и упоминание их в древнерусских текстах рядом друг с другом — дает основание противопоставлять или сближать их функции и значение в восточнославянской мифологии.

Симаргл (Семаргл)

Семаргл — божество, вошедшее в киевский пантеон 980 года. Из русских источников о нем не известно ничего. Более того, в многочисленных древнерусских рукописях его имя всякий раз пишется по-разному: «Симарьгл», «Семарьгл», — а иногда даже разделяется на два имени «Сима» и «Регла». Это свидетельствует о том, что переписчикам рукописей было не понятно, что это за имя и, соответственно, божество.

Ученые считают, что это божество было заимствовано из иранской мифологии. Персидское simurg (simury) обозначает похожую на грифа сказочную птицу, которая почиталась как божество, или гибридный образ полусобаки-полуптицы, встречавшийся в иранском словесном творчестве и изобразительном искусстве. Во время правления династии Сефевидов — в XVI–XVIII веках — Симург был эмблемой Ирана.

Это необычное для славянской мифологической системы божество исследователи соотносят с образом Дива — древнерусского демонического существа, имеющего птичий облик и «кличущего беду». Див упоминается в «Слове о полку Игореве» сидящим на верхушке дерева и предвещающим беду русским воинам — поражение в битве.

Исторические причины появления чужеземных божеств в пантеоне «русских» богов

Появление иранских божеств Xорса и Симаргла в созданном князем Владимиром пантеоне «русских» богов незадолго до принятия христианства на Руси связывается исследователями с исторической ситуацией, которая сложилась в Киеве в X веке. Значительное число жителей Киева в то время составляло население хазарского, еврейского и сармато-аланского (то есть иранского) происхождения, а сам город имел трехчленную структуру (Гора, Копырев конец, Подол), которая соответствовала схеме старых среднеазиатских городов с их делением на цитадель, внутренний город и торгово-ремесленный пригород.

Около 940 года в Киеве обосновывается князь Игорь с русами, целью которых было изменение социальной и городской структуры: важно было оттеснить восточные элементы. Но в течение второй половины X века, уже и при князе Владимире, они все еще были достаточно сильны. И если Владимир мог рассматривать Xазарию как восточную границу Киевской Руси, то хазары могли все еще считать Киев крайним западным форпостом Xазарского каганата. И пока каганат был в силе, Владимир не мог не считаться с киевским населением восточного происхождения. В этих условиях включение в круг «владимировых» богов Xорса и Симаргла оказывается важным политическим шагом. Потомки дославянского населения иранского происхождения до X века сохраняли культы «солнца-царя» Xорса — важнейшего бога сармато-аланского пантеона, а также благодетельного божества Семаргла. При этом иранский этнический элемент, с одной стороны, представлял собой мощную вооруженную военную силу, а с другой стороны, он, по сравнению с другими этническими группами киевского населения, был экономически пассивен. Введение в киевский пантеон двух богов, наиболее популярных у среднеазиатских иранских народов (в частности, в Xо-резме), было рассчитано на отрыв хорезмийского гарнизона в Киеве как от хазар, так и от еврейской общины, мощной в религиозном и экономическом отношении.