На небе у Бога были андели. Их было много. Жили ладом, хорошо. Потом о чем-то застырили промеж собя — это андели и Бог-то. Бог-то взял и спихнул их с неба. Ну, они полетели вниз, на землю. Кто куда упал, тот таким и доспелся. Новой упал в лес, доспелся лешим, новой в баню — так банник, а другой на дом — тот суседка; на мельницах живут мельники, на гумне и ригах — рижники. В воде опеть же водяные черти. А один упал в чан с пивом, баба наживила, ну там хмельник живет.

Смоленская легенда рассказывает о том, что Адам постеснялся показать Богу целую ораву своих детей и часть из них спрятал. Эти спрятанные дети и сделались темной силой: хозяевами — по домам, лесовыми — по лесам, полевыми — по полям, водяными — по водам.

Сохранились также мифологические представления о том, что разного рода демонологическими существами становятся некрещеные дети, обмененные «нечистой силой» и рожденные от сношения с нею младенцы, проклятые и умершие неправильной смертью люди. Со времен глубокой древности и по сию пору в народном сознании существует различение правильной и неправильной смерти. Так, ушедшие из жизни естественно, от старости, осмыслялись как «правильные» покойники. Соответственно, они вливались в ряд почитаемых предков, которых называли «родителями» или «дедами». Умершие же от самоубийства, опоя при чрезмерном пьянстве, несчастного случая — утонувшие, сгоревшие и т. п. — считались «неправильными» покойниками, так как они не осуществили до конца свой жизненный путь. К этой же группе покойников относили тех, кто умер, не реализовав полностью те жизненные программы, которые выполняются всеми обычными людьми. Это, прежде всего, дети, мертворожденные, сознательно или случайно загубленные матерями, умершие некрещеными, а также не вступившие в брак, не оставившие после себя потомства. Все эти покойники, по народным представлениям, становились опасными для живых людей, поскольку не могли спокойно обрести свое место на том свете до тех пор, пока не придет срок смерти, положенный им при рождении. По поверьям, их не принимает земля, а их душами повелевает нечистая сила. До назначенного часа неправильные покойники бродят по земле неприкаянными, завидуя живым, пугают их, привносят в природу дисгармонию, отчего не вовремя случаются засуха, заморозки, вихри, что, в свою очередь, ведет к неурожаю, мору и другим стихийным бедствиям. Из таких покойников, например, происходят русалки, кикиморы, шуликуны и другие мифологические существа.

Названия персонажей низшей мифологии связаны с их отличительными признаками. Один из основных признаков номинации — место обитания: «леший», «полевой», «луговик», «межник», «водяной», «дворовой», «домовой», «овинник», «банник», «гуменник», «рижник», «запечник». Иногда именования персонажей соотносятся со временем их появления и действия: «по-лудница», «полуночница», «ночница», «святке», «святочница». Многие названия характеризуют действия и формы проявления персонажей: «гнетко», «обдериха», «игрец», «обмениха», «смутитель», «лизун», «лоскотуха». Некоторых духов низшей демонологии, обычно соотносимых с тем или иным пространством, называли «хозяином», «царем», «богом».

Несмотря на то что в традиционном воображении демонологические персонажи наделялись чаще всего антропоморфным обликом (хотя при этом — обычно с аномальными для человека, звериными признаками: нагота или косматость, остроголовость, хвостатость, рогатость, хромота, кривизна), их природа тем не менее всегда осознавалась как «чужая», отличная от человеческой, противопоставленная ей. Неслучайно черта называли «нечеловеко-ватым», а нечистую силу вообще — «нежитью». Представители мифологического мира, хоть и похожие по внешнему виду на людей и даже вступавшие с ними в отношения, никогда не воспринимались как часть человеческого общества, со свойственными ему нормами жизни и поведения. Отсюда наименования, например, лешего «вольным», а водяного и других подобных существ «ди-конькими». Вместе с тем к персонажам низшей мифологии нередко применялись названия по родству и социальным отношениям: «батюшка», «матушка», «бабушка», «дудушко», «дядя», «подруга», «суседушко», «помощники», «сотрудники», «гость». Эти именования выполняли этикетную и защитную функции.

Система мифологических представлений о духах и существах такого рода имела в традиционном обществе практическое значение: она очерчивала нормы поведения человека для поддержания порядка в отношениях между миром природы и миром людей. Передача этих представлений из поколения в поколение происходила с помощью мифологических рассказов, более или менее оформленных в сюжетное повествование. Представления о разных образах низшей мифологии и рассказы о них бытуют до сих пор.

Духи природных пространств и сезонные персонажи

Леший до настоящего времени является одним из наиболее популярных персонажей быличек. В народе его называли «лешаком», «лесным хозяином» или «царем», «лесным дедушкой» или «дядей», «лесным херувимом». Во всех этих названиях содержится представление о причастности лешего к лесу — пространству, которое в традиционном сознании осмыслялось как «чужое», «опасное» для человека. Соответственно воздействию лешего на заплутавших в лесу людей его именовали «шатуном», «блудом», «водилой». Иногда лешего называли «зыбочником», потому что одним из его развлечений в лесу было качание на деревьях. Обычно зыбочником пугали маленьких детей. Если ребенок капризничал, ему говорили: «Отдам тя зыбочнику!» Еще одно название лешего — «праведный». Оно связано с восприятием его как доброго и справедливого духа. В народе считали, что леший без причины не тронет человека.

Согласно многим поверьям, в леших превращаются проклятые люди, обмененные нечистой силой дети, а также умершие некрещеными. Так, во владимирском мифологическом рассказе леший говорит о себе: «Я такой же человек, как и все люди, на мне только креста нет, меня мать прокляла».

Представления о внешнем облике лешего довольно разнообразны. Чаще всего в рассказах он изображается в антропоморфном виде, но лицо лешего — более темное, чем у человека, глаза — всегда больше человеческих, блестят, а бровей и ресниц нет. Вот как его описывали в Архангельской области в конце ХХ века: «Женки одни брали морошку в лесу. Стали возвращаться. Думают про себя: «Кабы кто подвез». Вдруг видят: мужик едет на лошади и говорит: «Садитесь, подвезу». Они испугались, видят, что у него бровей нет: у всех лешаков бровей нету». Томские крестьяне представляли лешего остроголовым, без бровей и ресниц, а также — без правого уха. Белорусы полагали, что у него один глаз и одна нога, расположенная пяткой вперед. Волосы у лешего на голове седые, длинные, косматые. В Олонецкой губернии рассказывали, что леший рыжий и в остроконечной шапке, а в Архангельской — что он весь оброс мхом. На Орловщине его видели пучеглазым, с длинными волосами и зеленой бородой: «бородища длинная, голый, вот как есть человек, а руки-то волосатые, мохнатые».

Повсеместно считали, что леший может менять свой рост: издали он велик, ростом с дерево, а вблизи — мал, высотой с травинку или гриб. В некоторых местах говорили, что леший меняет рост в зависимости от того, идет ли он по лесу, — тогда он вровень с самыми высокими деревьями, или по лугу, — тогда он вровень с травой. В Орловской губернии верили, что леший может быть выше дерева и такой толщины, что «девки вокруг него хоть хороводы води».

Хотя лешего иногда и представляли голым, но чаще всего в народном воображении он рисовался в белых одеждах с головы до ног, в балахоне, кафтане, армяке, красной рубахе, в лаптях или сапогах, в высоком колпаке. При этом отличительной, по сравнению с людьми, особенностью является то, что одежда лешего обычно бывает застегнута наоборот — левая пола поверх правой, по-женски, а иногда перепутана и обувь — одета не на те ноги.